Польская кругосветка

День Независимости… У каждого он ассоциируется с чем-то своим…

 Черт! Так ведь это четыре выходных дня подряд!  Но увы, вся наша разношерстная компания рассредоточилась по дачам, домашним повинностям и проч. Команды собрать не удалось, поэтому вышли традиционным минималистским составом – Я и Генка.

12 июня 2003 года. 12 ч. 40 м. MSK, автобусная станция г. Шатура. Мы с Генкой выбираем подходящий способ подброски к реке Поля на широте Бакшеево или Мишерони. Автобусов на станции много, но все не туда. Ожидающие автобусов люди неожиданно, группами по 5-10 человек снимаются с места и перебегают на другой конец площади, после чего по одному возвращаются обратно. Обстановка в целом нервозная. Тем более удивительным оказывается, что мы отъезжаем на Мишеронь в полупустом автобусе. Мишеронь - это местное название поселка городского типа севернее Шатуры. Если Вы, будучи в этих краях, спросите, где дорога на МИШЕРОНСКИЙ (как в атласе Московской области), то в Вас заподозрят приезжего, или даже хуже того – москвича. Но! Откуда бы Вы ни были, Вы заметите, что, не доезжая 200 метров до Мишерони, автомобильную дорогу под прямым углом пересекает узкоколейная. Эта точка назначена нами в качестве стартовой. Водитель выпускает нас после выданного нами звонка, и мы отправляемся.

Идти по узкоколейке – это себя не уважать: во первых нельзя заблудиться, а во вторых надо очень часто перебирать ногами, чтобы попадать на шпалы. Оставим узкоколейку для местных рыбаков и организованных туристов, накручивающих с выпученными глазами по 150 км за выходные. Наш путь традиционно лежит по лесам и болотам. Параллельно узкоколейке идет ЛЭП (ЛЭПушка, как ее называют в Ковдорском районе Мурманской области), вдоль ЛЭП идет дорога, по дороге выдвигаемся мы. Пейзаж под ЛЭП переменный, более всего выделяются самонарезанные участки земли, вперемешку огороженные матрасными сетками, плетеными изгородями и автомобильными остовами.

Стартовый бросок в бешеном темпе, с бродом через ручей в конце дороги и получасовым прорывом через заболоченный лес вывел нас на пасторального вида поляну на берегу реки Поля. На поляне играли в волейбол. Мы спросили у играющих: «Как нам переправиться на тот берег реки?». «Идите через мост узкоколейки, другого пути нет!»- ответили играющие. А один из них (видимо краевед) попытался отправить нас к мосту дорогой, идущей в противоположную сторону, но был строго осужден своими товарищами.

Мост узкоколейки оказался метрах в двухстах от поляны. Этот мост лежит на наиболее популярном (практически единственном прямом) пути между Бакшеево и Мишеронью. Мостом пользуются все – от мотовозов через рыбаков и до мышей. Мост выглядит загадочно: на две железные продольные рельсины положены шпалы, а на них опять рельсы узкоколейной дороги. Способов перехода два – прыгать по шпалам или ползти по рельсам, причем между шпалами ничего нет вплоть до воды. А до воды метра три. А в воде подобные уже упоминавшимся железные матрасы и автомобильные остова.

Вдоль узкоколейки брели два местных велосипедиста (по возрасту отец и сын). Мы церемонно поздоровались, и после благосклонно принятого заявления что мы туристы из Москвы (а не азербайджанские космонавты, как могло показаться вначале), попросили рассказать о дороге, идущей вдоль реки Поля по ее правому берегу, - « Дорога? Тю! Какая дорога? Вдоль Поли? Тю!  Есть там дорога, через сто метров по узкоколейке левый поворот на хорошую дорогу, вдоль всей реки идет». Мы церемонно поблагодарили и пошли считать сто метров. Через шестьсот метров нам надоело считать, через восемьсот пятьдесят мы уже решили было вернуться, но еще через сто метров нашли дорогу!

 Вообще говоря, способность местного населения адекватно оценивать расстояния еще ждет своего пытливого исследователя. Удивительно, как люди, пользующиеся одной дорогой на протяжении десятилетий, могут ошибаться в расстояниях в два раза и более. При этом они абсолютно упорны в своей ереси, и, если их не остановить, начинают рассказывать про два непроходимых брода через Гнилой ручей, четыре правых поворота через перекресток за Смердячим озером и прочую чушь, которую они, похоже, придумывают прямо на ходу, и которая окончательно обесценивает весь положительный багаж переговоров. Исключение, пожалуй, составляют только лесники. Они работают в лесу и знают его обычно очень хорошо, в том числе и с точки зрения пешехода. Но! Береги Вас Бог от встречи с Косноязычным Лесником (их примерно 50% от всего количества). Они прекрасно знают лес, в их речи можно услышать и столь ожидаемые вами топонимы: « Смердячье озеро? …Наворотка… гдысь…Собачье… влево…низом…право…уаааа!»,  но вам это вряд ли поможет.

Дорога вдоль Поли прошла метров семьсот, после чего уткнулась в свежесожженный остов Жигулей пятой модели. Трупов в машине не было (впрочем как и мотора). Поиски продолжения дороги сначала привели к обнаружению зашуганного рыбака под береговым обрывом, а уже потом к заросшей колее через болото. Колея постепенно выровнялась и перешла во вполне проходимую пешком (а также мотоциклами и УАЗиками) дорогу. Пейзаж вдоль Поли по правому берегу, несмотря на песчаный (по преимуществу) грунт, изобилует глубокими оврагами и ериками. В ериках и оврагах ждут своей удачи комары. Долгое ожидание делает их беспокойными, они налетают огромными облаками, и, не тратя времени даром, втыкаются во все незащищенные места прямо с лету. Очень неприятно. Почти как на Кольском полуострове в июне. Единственный выход – идти быстрым шагом ( на скорости 5.5 – 6 км/ч комары еще держатся в кильватере, но уже не успевают кусать). Общение с природой в таком варианте несколько затруднено – бешеный кросс с рюкзаком на горбу, причем без привалов, не располагает к адекватному восприятию окружающих красот. Хотя конечно, в таких условиях можно пройти вдвое больше запланированного даже в составе (и именно в составе) группы, абсолютно не приспособленной к таежному бытию.

На ночевку встали на берегу Поли. Комаров гоняли костровым дымом и затейливо расставленными спиралями Raid. Вокруг орут кукушки, прибрежные кусты гнутся от соловьиных экзерсисов. Пожарили на дубовых углях шашлык и употребили его с сухим красным вином. Перед рассветом на палатку тяжело плюхнулся зяблик, что-то немелодично заорал и стал тяжело взлетать, бегая по тенту и хлопая крыльями. Шуму произвел, как хороший конь.

13 июня.

 Пока утром собирали лагерь, на противоположном берегу материализовалось три рыбака с удочками и подсачиками. Подсачики готовились особенно тщательно, а их размеры заставляли предположить, что в Полю из Клязьмы недавно зашло стадо синих китов.

Вышли около 12.00. Погода переменная, иногда накрапывает дождь. Дорога вполне приличного качества, но неожиданно поворачивает более чем под прямым углом и уходит обратно. Но нас не остановишь какими-то разворотами. Продолжили двигаться вдоль берега Поли сначала по сосновому бору, потом по смешанному лесу, потом по травянистому болоту и уперлись в реку, приток Поли. Хороший приток – метров 12 ширины, около метра  в секунду быстрины и черт-его знает какой глубины. В реку входит старая тракторная колея, но на другой берег не выходит. Те, кто бродил по диким уголкам средней полосы, легко могут представить себе такую реку: Заболоченная речная долина шириной метров четыреста, заросшая жесткой болотной травой и кустами ивняка; хлюпать под ногами начинает метров за сто до воды; берега реки очень невысокие, но отвесные; вода совершенно черная. Дополнял картину мелкий холодный дождь, накрапывающий из свинцовых облаков, медленно ползущих прямо по земле.

 Мы устроили совещание (очень оперативное, поскольку в траве по берегам особенно отважные и голодные комары), и решили пока не топить рюкзаки на броде, а искать обход или мост. В процессе поиска, в который уже раз  порадовались за веселых, но совершенно явно психически неуравновешенных местных дорожных строителей (скорее всего военных). Мост мы нашли километрах в восьми выше, практически на окраине Бакшеево. Окраина Бакшеево весьма живописна – весь лес равномерно засран бытовым, строительным и автомобильным мусором километра на полтора в радиусе. По-прежнему очень популярны сожженные автомобили (есть даже бортовой ЗИЛ и что-то вроде Эмки). На обратном пути к Поле по другому берегу притока свалки кончились также неожиданно, как и начались, снова вокруг дикий лес. Метрах в тридцати  видели  недолинявшую рыжую белку и зайца-беляка. Дорога хорошая, единственная проблема, что она не одна и даже не две – весь лес ими изрезан, причем направление они меняют произвольно. Остановились пообедать на чьем-то старом биваке на берегу мелкого притока. Забавные люди стояли здесь до нас – в кострище и вокруг останки 8 бутылок вина с теологически спорным названием «Душа Ангела». Дальше шли, придерживаясь оврага с притоком (как нам казалось). Встретили загадочного гнома в зеленом накомарнике и на велосипеде. Гном обещал полтора километра до реки, и вообще хорошую дорогу: «Идите прямо, не сворачивая. Дойдете до реки, а там и до самого Бугра можно дойти». После разговора с гномом мы начали опасаться двух вещей: во-первых «дойти до Бугра» - потому что мы не знали что это, и, во-вторых, что до реки полтора мишеронских километра, и до ночи нам не дойти, поэтому добавили шагу. К счастью, гном, по всей видимости, был не из местных, до реки оказалось не более 3 километров. К реке вышли по заброшенной отворотке с затопленной гатью через болото. Встали на высокой береговой гряде, метрах в 50 от старой стоянки каких-то загадочных существ. Судя по следам, они спали на еловом лапнике, готовили на костре, а пили тормозную жидкость “Shell”. Приготовили ужин, и тут мимо нас начался проход объединенной эскадры туристов-водников – больше 10 байдарок подряд (преимущественно «щуки»). Мы поздоровались со всеми по очереди, однако нам ответили только три экипажа. Самое сильное впечатление произвели две байдарки: «щука-2» с экипажем из дебиловатого капитана лет 65-ти и матроса лет пятнадцати, загруженная большими клетчатами чемоданами (штук восемь чемоданов),  и «щука-3» с экипажем из папы-капитана, сына-матроса и мамы-пассажира. Мама сидела как памятник и с выпученными глазами. Было совершенно очевидно, что в недавнем прошлом этого славного экипажа (может быть даже еще сегодня) были жестокие битвы с затопленными деревьями, заканчивавшиеся переворотами.

14 июня.

Пока мы завтракали, мимо нас прошла очередная эскадра. Эта была оснащена покруче. Кроме «щук» в составе эскадры  был перегруженный “Raftmaster” с недружелюбным мужиком в качестве тягловой силы и хозяйственной сумкой с колесиками, привязанной на корме, а также настоящий одноместный КНК! (для тех, кто имеет удовольствие не разбираться в туристских судах, необходимо пояснить, что КНК это Каркасно Надувной Каяк – вымирающее средство сплава по коротким категорийным рекам. КНК на реке Поля это примерно то же самое, что гоночный «Porsche» на распашке зяби). Нашей задачей на день было: найти мост через Полю, перебраться на левый берег и попытаться пройти часть пути до Костерево. Вышли по вчерашней накатанной дороге. Нам навстречу попался мотоциклист, который, увидев мелькнувшего между кустами Генку с рюкзаком (мы шли по пешеходной тропе параллельно дороге), тут же въехал в кучу песка на обочине. Часа через полтора послышалась приближающаяся стрельба, перемежающаяся музыкой и ревом. Еще минут через тридцать источник звуков наконец нас обогнал. Стрелял и ревел ГАЗ-66, переоборудованный по последней моде: на переднем бампере закреплена бензопила, в кузове установлена будка с окнами, буржуйкой и печной трубой. Тем, что мы издалека приняли за музыку, тяжело тошнило магнитофон, спрятанный где-то в будке. В будке жили. Мы пропустили  этот корабль болот, тяжело жующий километры до далекой  Клязьмы.  На повороте из будки на дорогу вылетела смятая банка из под пива, и корабль болот растаял в синем бензиновом перегаре. Моросящий до сих пор дождь усилился и перешел в ливень.  Минут через двадцать мы услышали знакомые звуки и снова увидели ГАЗ-66. Грузовик стоял посреди дороги, на крышу будки вылезли два парня и рубили сучья, свисающие на высоте 4 метров дорогой (не спрашивайте меня зачем, я не знаю).  Наше появление очень обрадовало как лесорубов, так и остальных обитателей будки (а может быть даже и таинственного водителя корабля!). Оживление нашло оральный выход, начались традиционные разговоры, одинаковые на всем пространстве от Бреста до Владивостока (я подозреваю, что и в оставшейся части мира): «Эй, туристы, залезайте, подвезем!», «Чего, с нами ехать западло?», «…», «Откуда сами?» и т.п. Разговор удалось перевести в практическое русло, мы попытались выяснить что-нибудь о мосте через Полю, не ожидая услышать что-нибудь полезное. Наши ожидания оправдались, ничего полезного о мосте мы не услышали.

Еще через полтора часа партия начала переходить в эндшпиль – признаков моста не наблюдалось, мы по-прежнему шли по накатанной дороге без развилок. Но, черт возьми! Мы сами видели этот мост, новый, бетонный, когда сплавлялись по Поле на байдарках два года назад! Посидели, подумали, перебрали все варианты, и решили: чего тут думать  - идти надо. Грядущая неизвестность заставила прибавить темп, с таким хорошим темпом мы и выскочили на окраину странного поселения, кое-где огороженного покосившимся забором и состоящего из футбольного поля, нежилого дома с застекленной террасой, машинного двора с останками двух тракторов и сруба с развевающимся российским флагом. Напротив сруба на дороге паслись козы, испуганно отступившие на футбольное поле при нашем появлении. Сохранившиеся секции забора были увешены сушащимися рыболовными сетями. Дождь перестал, по небу, чуть выше деревьев, неслись грязно-свинцовые облака. Вся картина была какой-то нереальной – ветер, развалины, темное беспокойное небо, колышущиеся сети, козы и развевающийся триколор. Мы растерянно бродили меж коз и сетей пока не обнаружили дядьку, отковыривавшего чего-то от безколесого трактора.  На поверку дядька оказался аборигеном и лесником. Наш вопрос про мост привел его в веселое расположение духа, никаких мостов тут никогда не было, а то, что мы видели с байдарок – «военный мост» - загадочное фундаментальное сооружение без подъездных дорог, и расположен он километрах в пятнадцати выше по течению. Для чего нужен мост, если к нему не подходит дорог, сможет отгадать только человек, узнающий военную мысль по полету. Для остальных мост, по всей видимости, представляется священным объектом поклонения культа таинственной религии прапорщиков.

В общем, «гроссмейстер получил мат». К счастью, лесник перевез нас на лодке на другой берег, причем бесплатно, отвергнув наше предложение поделиться деньгами или консервами. Правда, он все-таки получил моральное удовлетворение, напутствовав нас словами: «Это только у вас в Москве все за деньги». Мы утешили его, что не только в Москве (а даже и в Мишерони), поблагодарили и двинулись к стрелке рек Клязьмы и Поли (до которой на поверку оказалось менее двух километров). Правый берег Клязьмы у впадения Поли практически полностью покрыт лугами, однако на самой стрелке сохранилось несколько старых мощных дубов.  Мы привалились под дубами перекусить и переждать очередной ливень. Дубы выглядели настолько былинно, что «печень трески» мы на всякий случай съели таясь, а банку сожгли, чтобы избежать конфликтов с Котом Ученым  или Русалкой на Ветвях.

После привала мы двинулись по прибрежным лугам вверх вдоль Клязьмы.  Удовольствие от путешествия по высокому цветущему разнотравью омрачали только две веши: плохо заметные скользкие колдобины, и погода. Ветер, наконец, определился с направлением и задул с севера, при посредстве крупного ледяного дождя обрывая листья с дубов и заламывая траву на лугу. Мы промокли насквозь, стало холодно до крупной дрожи. Наступил один из моментов, когда единственный способ существования – «идти не останавливаясь». Попытки войти в лес мы прекратили почти сразу, поскольку лес оказался отделен от полосы лугов мощным  болотом. Часа через полтора тупого перебирания ногами по колдобинам мы, наконец, вошли в лес по залитой колее ГАЗ-66. Какое счастье оказаться в непогоду в лесу после голого берега реки! Вроде бы ничего не изменилось – как заливало дождем, так и заливает, но каждый, из тех, кто на короткой ноге с Феей Странствий, меня поймет.

Лес – это дом в пути. Достигнуть леса, это все равно, что дойти до дома. Неважно как выглядит этот лес, когда вы до него дошли. Вначале лес это всегда тонкая темная полоска где-то на горизонте. Путь к этой полоске может быть разным: иногда это многокилометровый горный переход навстречу пурге, иногда несколько часов гребли против ветра и волны, иногда рискованная эквилибристика с рюкзаком среди болотных кочек. Но всегда это путь к домашнему уюту, насколько его можно представить в путешествии. Многие из нас неоднократно переживали безлесные ночевки в высокогорье, на воде, в заснеженной тундре, иногда помногу дней подряд, но пусть кинет в меня камень тот, кто скажет, что существуют лучшие  места для отдыха и ночевок чем лес.

Разбитая колея ГАЗ-66 постепенно оформилась в дорогу, затем дорога распалась на три, потом приняла две отворотки слева и три справа. Веселые военные дорожники явно не ограничились в своей деятельности правым берегом Поли. Мы немного сориентировались по GPS и принялись разгадывать автомобильные следы. При этом мы исходили из предпосылки, что местное население к реке приезжает рыбачить, а живет все-таки где-то на суше. Через некоторое количество километров дорога, которую мы выбрали для себя, основываясь на всестороннем анализе следов и  (в большей степени) брошенном жребии, вышла на окраину леса. Накрапывал дождь, мы, в общем, порядком подустали, я брел впереди, Генка метрах в двадцати сзади. Вдруг сзади раздался шум, я обернулся и увидел странную картину: Генка совершал отчаянно-длинный прыжок с дороги, по мокрому песку которой абсолютно бесшумно передвигался на велосипеде, в попутном нам направлении настоящий Дуремар с зеленым сачком, закрепленным по-походному на раме. Я спросил у Дуремара, где мы находимся, и где ближайшая проточная вода и он в ответ что-то долго и путанно объяснял про речку Ивановку и Мишеронь, до которой 14 км. Когда он уехал, я спросил у Генки, какого черта, вместо того, чтобы спросить у Дуремара дорогу, он стал прыгать как козел. «Да напугал меня, черт педальный», - ответил путешественник. Выяснилось, что Генка шел, погруженный в свои мысли и вдруг, без всякого предупреждения увидел боковым зрением бесшумно, но неотвратимо приближающегося Дуремара в метре от себя. После этого он инстинктивно осуществил прыжок всеми своими килограммами в сторону противоположную Дуремару.

Речка Ивановка на поверку оказалась болотным ручьем с подозрительной пеной на поверхности. Вдобавок, она текла между двух заброшенных подболоченных полей с сомнительной дровяной перспективой. Мы  пошли вверх по реке, выбрали место посуше и разбили лагерь на месте заброшенной пастушьей ночевки на краю поля. Несмотря на «место посуше» под ногами хлюпало. Тем не менее, нам удалось добыть относительно сухих дров и относительно приличной воды из Ивановки. По ходу хозяйственных мероприятий по установке лагеря мы постоянно  натыкались на зайца-беляка, который путался под ногами и всякий раз отпрыгивал именно на то место, через которое в течение нескольких следующих минут предстояло пройти кому-то из нас.

Дело шло к закату, дождь перестал, облака поднялись выше, на западе появилась узкая полоска зари. Стали налетать холодные порывы настоящего северного ветра. Из тех ветров, которые дуют на северных перевалах. Может быть, они долетели сюда с хибинских гор. В  порывах этого ветра чувствуется абсолютная свобода, там, откуда он прилетел, его ничего не останавливало и не удерживало. У такого ветра особенный запах. И особенные повадки – он может запросто сбить тебя с ног, неожиданно усилившись от легкого струения до шторма за несколько секунд. Со временем вырабатывается особенное чувство такого ветра, смешанное чувство восторга с примесью опасности. Но это в горах, а здесь июнь и Подмосковье. Ну что же, все равно, Спасибо за привет из Хибин.

С наступлением сумерек облака разогнало окончательно, ветер стих, появились мохнатые звезды. Практически одновременно со звездами появился низколетящий козодой. Он сразу поставил себе целью приземлиться  на раскаленное  крыло от ГАЗ-53, под которым мы развели костер. Удивительно смышленые птицы эти козодои! Два раза мы его вынимали из костра, потом я встал  караулить его в проеме деревьев, чтобы он не сел в костер третий раз. В результате козодой сел мне на голову. Я его грубо обозвал, и он, отлетев метров на пять, сел на поле и потом долго еще пристально глядел в нашу сторону, очевидно подгадывая момент, когда мы отвлечемся, и он все-таки сможет сесть в костер.  Когда уже почти совсем стемнело, я отошел от костра посмотреть на звезды. Вдоль кромки поля, с периодичностью поезда метро летал и хоркал вальдшнеп. Вдруг я услышал мягкие прыжки по траве и увидел… Нет, не козодоя. Давешнего зайца, который, подняв уши на «товсь», и, регулярно привставая на задние лапы и прислушиваясь, прыгал к костру. Это было уже слишком. Нам теперь угрожало вылавливать из костра зайца, что, несомненно, обещало быть интереснее  истории с козодоем. Я стоял неподвижно и заяц не счел меня опасным. Он допрыгал до меня вплотную, я при желании мог попытаться схватить его за уши, но тут Генка его тоже увидел, что-то сказал, и заяц в три прыжка унесся в сторону Ивановки.

15 июня.

С утра хорошая погода, светит солнце, дождя нет. Зато есть коровы – большое стадо пасется на нашем заброшенном поле, постепенно дрейфуя в нашу сторону. Памятуя о странных огнепоклоннических повадках местных животных, освоенных нами на примере козодоя и зайца, мы быстренько скипятили чаю и затоптали костер. Первые сорок минут после выхода с бивуака мы шли через коров. Они не кончались, достигая особенно высокой плотности в колее дороги на Мишеронь. Успешно, хотя и не без некоторых опасений разойдясь с несколькими быками, и преодолев уже почти все стадо, мы внезапно обнаружили место аварийной посадки НЛО. Из неглубокой ямы валил густой белый дым, вокруг валялись пустые топливные емкости (каждая по 0.5 литра), а рядом на траве, на самом солнцепеке, не подавая признаков разумной жизни, тяжело храпели гуманоиды, в количестве не то двух, не то трех единиц. Видимо, в прошлой жизни (до того как они уснули) они были пастухами. Дым, который по хитроумному замыслу должен был защищать их от комаров, вряд ли выполнял свою функцию, поскольку уходил вертикально вверх метрах в пяти. Мы представили пробуждение этого экипажа НЛО: с жуткого перепоя, после сна на солнцепеке и с мордами, искусанными комарами, и, поддавшись приступу ксенофобии, решили не прерывать наше движение к Мишерони.

Тем временем июнь, наконец, переварил подлое нападение северного циклона и зализывал раны: Изрядно потеплело, лужи на дорогах стали уменьшаться, трава подсохла, появились бабочки, а с нашим входом в Мишеронь и пиво. Причем в отличие от атмосферы, пиво потеплеть еще не успело, и сохранило в себе так желанную теперь частичку ледяной свежести, которой еще вчера нам казалось слишком много.

2 февраля.

Я взялся писать этот отчет по горячим следам, потом бросил. Сейчас на улице февраль, ночь, снега выпало почти по пояс. Случайно наткнувшись в компьютере на недописанный отчет, я решил его закончить (и, похоже, закончил).

P.S. Для меня и моих друзей походы занимают значительную часть досуга уже в течение десяти лет. Кого-то из нас тянет в горы, кто-то не может представить жизни без падунов и водопадных сливов, кто-то забирается в глухую тайгу, кому-то просто не хватает тихого подмосковного костра. Многие люди считают такое времяпрепровождение странным. Но зато у каждого из нас были (и, надеюсь, будут) моменты, врезанные в память, как сечения ослепительных впечатлений. Моменты, которые вспоминаются целиком  –  цвет, звук, запах, настроение, и еще черт знает что, описание чему еще не придумали. Эти моменты, как высокие скалы в Черном Болоте унылой повседневной суеты. И когда становится противно (так бывает иногда), достаточно перестать грести, закрыть глаза, присесть на свою любимую скалу и немного отдохнуть. У каждого человека есть хотя бы одна такая скала, но проблема в том, что Черное Болото постоянно относит человека от его скалы, с какой силой он бы не греб.  И если человеку негде будет отдышаться, Черное Болото его поглотит. Поэтому мы и уходим из города, строим новые скалы, возвращаемся в города и вновь до одурения гребем по Черному Болоту с единственной целью – строить новые скалы.

Не знаю, как у кого, но у меня совсем не все такие скалы связаны со встречами с медведями, опасными порогами и лавиноопасными склонами, скорее наоборот. И вот сейчас, вспоминая ночевку на  поляне с зайцем и козодоем, я могу вспомнить каждый запах, каждый шорох, каждый порыв ветра, каждую мохнатую звезду. И, пожалуй, эту скалу я заберу с собой в памяти в плавание по уже начинающему меня доставать Черному Болоту.

11 февраля

P.P.S.  Перечитав заново текст, обнаружил кучу нестыковок склонений и мест, которые надо переписать. Я обещаю, что когда-нибудь я это сделаю.